Школа имени его
ШКОЛА ИМЕНИ ЕГО (ШКОЛА ВУНДЕРКИНДОВ)
школа имени профессора Столярского, многие выпускники которой стали всемирно известными музыкантами. Профессор поставил буквально на поток производство музыкальных талантов такого уровня, что еще при его жизни этой школе официально было присвоено имя Столярского. Сам Столярский иногда в шутку именовал эту школу «Школа имени мене». Одесситы в свою очередь стали называть «школу вундеркиндов» синонимом «школа имени его». Накануне Второй мировой войны состоялись два международных музыкальных конкурса - конкурс скрипачей имени Изан в Брюсселе и конкурс пианистов имени Шопена в Варшаве, первые места на которых заняли выпускники и воспитанники Ш.И.Е. После этого Жак Тибо назвал школу Столярского «гордостью мировой скрипичной школы», а французская газета «Энтранс Ижан», не знающая о существовании одесской нации, писала о конкурсе скрипачей: «Каким чудом на этом международном форуме, где соревновались 24 нации, из 6 премий все шесть получили эти русские, один за другим. Фихтенгольц, которому, вероятно,15 лет, Марина Козолупова, без сомнения, тех же лет, Елизавета Гилельс, Давид Ойстрах и этот удивительный Борис Гольдштейн с невероятной легкостью доказывают свое зрелое владение игрой, такой волнующей, что они делают Россию землей музыкального чуда». Не все ученики Столярского становились хорошими скрипачами. Одним из самых бездарных среди юных музыкантов, бравших у него уроки, был некто Исаак Бабель. В последний раз имя Ш.И.Е. громко зазвучало шесть лет назад в связи с переездом ее очередного гениального выпускника на очередную родину. В настоящее время ставший более распространенным, нежели Ш.И.Е. термин Ш.В. зачастую употребляется не в связи с блистательными победами на международных конкурсах, а в мемуарах людей преклонного возраста. В частности, один из старейших одесских журналистов Е. Голубовский в конце прошлого века писал: «А ведь все это было! И смешение ста наречий, и шаланды с кефалью или скумбрией, и гениальные вундеркинды из школы Петра Соломоновича Столярского, и особый язык, на котором разговаривали и на Ближних Мельницах, и на Большом Фонтане...»
Жлобчик делал все возможное, чтобы в Школе Имени Его сменили вывеску.